Исх 24,3-28

Он сказал над хлебом: «Это Тело Моё». Над вином сказал: «Это Кровь Моя». И велел: «Берите и ешьте! Берите и пейте! А то, что сейчас сделал Я, делайте и вы в память обо Мне» (ср. Мк 14, 22-23; Лк 22, 19). С того самого дня и после этих слов у Церкви есть Евхаристия.

О том, что произошло в горнице, в результате чего мы приглашены на дивный пир Тела и Крови Господних, в священных книгах Нового Завета есть несколько рассказов. Они вышли из-под пера людей, которые после воскресения Иисуса участвовали в совершаемом первыми христианскими общинами обряде преломления хлеба и питья из общей чаши, и каждый день жили сутью этой Тайны (см. Мк 14, 22-25; Мф 26, 26-29; Лк 22, 15-20; 1 Кор 11, 23-25).

Быть может, опираясь на их слова, нам стоит сегодня, в праздник Божьего Тела, когда мы торжественно носим освящённую гостию по улицам наших городов и сёл, коснуться, хотя бы бегло, теологии Евхаристии и тем самым подкрепить нашу веру и сделать более глубоким наше личное отношение к этому наивысшему и наисвятейшему из таинств Церкви.

Что такое Евхаристия?

Евхаристия – это в первую очередь и прежде всего присутствие. Общины верующих, совершающие её с самого начала христианства, не имели по этому поводу никаких сомнений. Они видели и праздновали в Евхаристии присутствие Христа посреди них. Христос самыми разными способами пребывает среди нас. Не так давно об этом напомнил II Ватиканский Собор в Конституции о Священной Литургии (п. 7). Он присутствует в таинствах Церкви, в слове Священного Писания, в совершающих священные обряды пастырях, в собрании молящихся вместе верных и в наших ближних, особенно в убогих, страждущих и оставленных (см. напр. Мф 25, 35n; 18, 5), а также многими другими способами.

По сравнению со всеми этими способами присутствия присутствие в таинстве Евхаристии есть присутствие совершенно исключительное. Единственное в своём роде. Его всегда понимали реалистично: хлеб – это Тело, вино – это Кровь. Для семитов выражение «тело и кровь» означало живого человека. То есть это подлинная, реальная личность. Вовсе не аллегория, не знак, не символ. С момента произнесения над хлебом и вином слов освящения среди нас пребывает Христос.

Как ни жаль, мы не видим его земным взором. Не прикасаемся к тому человеческому телу, которое Он принял при воплощении, в котором жил среди нас, трудился, страдал, умер и воскрес, хотя именно в этом теле – теперь уже славном – Он стоит среди совершающих Евхаристию. Присутствие Его Тела сокрыто за знаками таинства, за самым убогим убранством, какое Он смог Себе найти. Таким знаком-символом в Евхаристии являются хлеб и вино. Христос берёт элементы земной действительности, потому что желает встречи с земными существами, с человеком. Из этих земных элементов: из хлеба, который мы едим ежедневно, из вина, которое у Его соплеменников на Востоке было неотъемлемой частью чуть ли не любой трапезы, Иисус творит реальные символы самого Себя. Реально, то есть действительно являющиеся Им. «Сие есть Тело Моё. Сие есть Кровь Моя» (ср. Мк 14, 22-24). Благодаря этим знакам мы видим Незримого, Который, чтобы явиться нам, вынужден был сокрыться.

Чудо пресуществления хлеба и вина в истинное присутствие Христа совершается во время Евхаристической Жертвы, которую, согласно пожеланию господа, мы совершаем в память о Нём (ср. Лк 22, 19). Однако она не сводится к моменту освящения и причастия. Это присутствие продолжается до тех пор, пока сохраняются применённые для Жертвоприношения святые знаки хлеба и вина, то есть до тех пор, пока эти знаки можно считать пищей и питьём.

Именно для этих хранящихся знаков, которые есть Сам Господь, мы делаем красивые дарохранительницы, эти знаки Его присутствия несём нашим больным для причастия, с этими знаками спасительного присутствия Христа в нашей Церкви мы шагаем по улицам городов и сёл в праздник Пресвятых Тела и Крови Христа.

Будучи присутствием, Евхаристия также является жертвой. Ведь это тело, преданное за нас, кровь, пролитая за многих, «во отпущение грехов» (ср. Лк 22, 19; Мф 26, 27). Установленная во время Тайной Вечери, которая была пасхальной трапезой или, по крайней мере, была явно связана с ней, Евхаристия, как и она, тоже несёт в себе жертвоприношения. Иисус отождествляет Себя с пасхальным агнцем, которого убивали и съедали. И Он уже вскоре принесёт Себя в жертву и тем самым установит Новый Завет человечества с Богом. Все прежние заветы скреплялись кровью принесённых жертв. И здесь тоже прольётся кровь. «Сие есть Тело Моё, за вас ломимое» – говорит Иисус. «Сия чаша есть новый завет в Моей Крови», которая за вас прольётся (1 Кор 11, 24-25; ср. Мк 14, 24). Евхаристия увековечивает эту искупительную смерть, это отданное тело и пролитую кровь, в акте вечной Жертвы, приносимой в память о Господе. Увековечивает тот непостижимый акт, в котором не ягнёнок, а Христос был пожертвован, как Пасха наша (ср. 1 Кор 5, 7). Она является присутствием пасхальной жертвы Христа в её актуальности и эффективности. Участвуя в Евхаристии, мы вновь и вновь возвещаем смерть Господню (см. 1 Кор 11, 26), участвуем в этой Его жертвенной смерти (см. 1 Кор 10, 16) и пользуемся её плодами. Стоит добавить, что возвещаемая в Евхаристии смерть неразделимо связана со всей пасхальной тайной Христа, а значит, и с Его воскресением и славой. То есть это смерть, сияющая жизнью и славой. Не только страсти и не только крест приходят к нам в Евхаристии, но также таинственное и столь много нам говорящее соединение страданий и славы. Евхаристия – это Христос, прославленный в тайне Своей смерти ради нас. В смерти, как бы «зафиксированной» этим таинством, Он близок нашим человеческим мучениям и нашему умиранию, а в пронизывающем это таинство Своём восславлении и возвышении Он показывает и нам путь к воскресению.

Евхаристия, будучи присутствием и жертвой или, точнее, присутствием Христа в Его жертве, является также и причастием, то есть шагом к соединению. Об этом нам говорят уже сами знаки таинства. И хлеб, и вино, и трапеза, во время которой было установлено это таинство, вызывают у нас ассоциации не со смертью, а с жизнью и радостью. Хлеб укрепляет, вино веселит, трапеза объединяет людей, даже если до этого они были чужими и далёкими друг другу. И наши чувства нас не обманывают. Евхаристия и есть для того, чтобы мы «имели жизнь и имели с избытком» (Ин 10, 10). Она – дар этой жизни. Она предлагает и даёт: «примите и вкусите», «примите и пейте». И повторяйте этот объединяющий людей акт дара в дальнейшем «в поминовение Моё». Таким образом присутствие и жертва становятся причастием, созиданием общины людей, любящих Христа и друг друга. Это, прежде всего, причастие Христа Церкви и Церкви Христу, причём в собирательное понятие Церкви входит каждый верующий. Евхаристия – всегда «для». Для Церкви, для человека, для тебя, для меня. Христос питает нас здесь Самим Собой, приобщает к Своей жизни, Своей смерти, Своему воскресению. Преображает в Себя. «Ядущий Мою Плоть и пиющий Мою Кровь пребывает во Мне, и Я в нём» (Ин 6, 56). Может ли быть более полное объединение?

Но Евхаристия – это также причастие, причастность нас, верующих, друг другу. Только сплочённые вокруг неё, только совершая её и принимая, мы творим истинную общину, которую символизирует хлеб, спечённый в единую буханку из многих зёрен, и вино, слитое в одну чашу, но сделанное из многих гроздьев винограда. Трапеза за одним столом по самой своей природе создаёт братские узы. Коринфской общине Павел так напишет о Евхаристии: «Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор 10, 17). Но есть и более глубокие соображения. В святом причастии, принимая евхаристические знаки, мы становимся единым телом со Христом. И только здесь, в этом Его Теле, мы все встречаемся. Любимый образ Павла: члены одного тела. Но тогда по отношению один к другому мы братья, и больше, чем братья. Не зря богословы повторяют: Евхаристия созидает Церковь.

Сегодня мы выходим с Пресвятыми Дарами за порог наших храмов. Не только своим близким, но и чужим людям мы показываем Присутствие, благодаря которому мы не одиноки, Жертву, которая уберегает нас и спасает, и Причастие, то есть соединение, связывающее нас со Христом и друг с другом. Сегодня мы на глазах у всех благодарим Бога за дар Евхаристии. Гордо показываем этот дар миру. И приглашаем всех присоединиться к нему.

Апостолы Евхаристии! Если бы ещё по нам самим было видно, как благодаря этому таинству человек живёт во Христе, а Христос в человеке, – вот это была бы настоящая процессия с Божьим Телом, уж она бы мир заинтересовала!