Когда-нибудь и нам придётся решать: да или нет. Высказаться за или против. Остаться или уйти.

Истины веры совсем не приспособлены к понятиям нашего разума, и ещё меньше – к прихотям избалованного сердца. Сколько раз, читая Евангелие, слушая проповеди или узнавая о нравственных требованиях, предъявляемых Церковью, чувствуем, как где-то там, в глубинах нашего «я», подымается сопротивление: «Какие странные слова! кто может это слушать?» (Ин 6, 60).

К сожалению, этот бунтарский импульс, который даже грехом нельзя назвать, для многих становится поводом принять трагичное решение: «С этого времени многие из учеников Его отошли от Него и уже не ходили с Ним» (Ин 6, 66). Целый ряд лет мы с вами являемся свидетелями усиленной эмиграции из Церкви. Одни покидают её, поскольку, на их взгляд, она слишком традиционна, живёт вчерашним днём, застыла в архаичных формах, неприемлемых для современного человека. Другие уходят, рассерженные её современностью, реформами, диалогом с миром, отличиями от того, что было когда-то. Для некоторых камнем преткновения становится доктрина: воскресение тел, вечный ад, воплощение, догмат о непорочном зачатии или успении Пресвятой Девы Марии, Евхаристия, исповедь, чудеса, явления… Другие вполне благополучно проглатывают всё «Верую», но их отпугивает моральный кодекс Церкви: нерушимость брака, запрет на контрацепцию, добрачное целомудрие и отношение к сексу в целом, обязанность прощать и любить даже своего врага, необходимость покаяния и искупления грехов.

Трудолюбивые социологи религии уже подробно подсчитали, сколько верных в отдельных странах и слоях общества, главным образом на Западе, в результате такой «рассерженности» догматом или этикой пришли к официальному выводу о выходе из Церкви. Эти цифры тревожат. Кое-где с католицизмом формально не порывают. Порывают со сложившейся практикой веры, с религиозной жизнью, со своей органичной принадлежностью к приходской общине. Уходят в отчуждение и холод, иногда с претензиями, обидами, злобной критикой. «Возроптали на Него Иудеи» (Ин 6, 41).

Всеми такого рода настроениями вполне можно проникнуться. Можно даже позволить им преобладать. И вовсе не из-за каких-то неосторожных контактов с сектантами или отпавшими от Церкви людьми. В нас, в нас самих тлеет очаг бунта. Наш рационалистический настрой, заставляющий с недоверием относиться ко всему, что пахнет верой, наше обрастание преходящими благами, в которых, в конце концов, нам вовсе не плохо, наша вера в гениальность собственного разума и доброту нашей воли, а также тысячи других факторов могут однажды уронить искру на пороховой склад. Вероятно, ни одному из верующих не будет лишней эта капернаумская проверка: «Не хотите ли и вы отойти?» (Ин 6, 67).

Иисус огорчён маловерием учеников. Он только что говорил им о хлебе жизни, о Своём Теле и Своей Крови, которые оставит им как пищу в долгом пути паломничества к отчему дому. Не поняли. Не восхитились. Не возжаждали. Упустили суть, выясняя: как Он может говорить, что Он хлеб с небес? «Не Иисус ли это, сын Иосифов, Которого отца и Мать мы знаем?» (Ин 6, 42). «Как Он может дать нам есть Плоть Свою?» (Ин 6, 52). А ведь впереди ещё бóльшие испытания. «Это ли соблазняет вас?, – говорит Иисус слушающей его толпе. – Что же, если увидите Сына Человеческого восходящего туда, где был прежде?» (Ин 6, 61-62). Мысленным взором Иисус видит крест, на который уже вскоре будет вознесено Его тело, замученное «за жизнь мира» (Ин 6, 51). Первое, уже ожидающее Его, «вознесение», первый шаг на пути возвращения туда, где был прежде. Ведь только через этот крест, через эту смерть и погребение войдёт Он во славу Отца (см. Лк 24, 26).

Где будут в надвигающуюся годину великого испытания те, кто уже сегодня сломался под бременем не событий, но слов? Слов, тяжеловатых для их голов, это так, но всё же только слов. Иисус знает, где они будут, а для нас это напишет евангелист Матфей: «Тогда все ученики, оставив Его, бежали» (Мф 26, 56). Если ни один из апостолов не избежал испытания веры, то не будем заблуждаться, что избежим её мы. Ведь каждый когда-нибудь это услышит, каждый когда-нибудь столкнётся на своём пути с вопросом из Капернаума: «Не хочешь ли и ты отойти?» Это даже хорошо, что звучит это вопрос. Иначе мы, возможно, всю жизнь прошли бы, как запрограммированный на католичество робот, который сделает всё, что заложил в него конструктор, но при этом ни разу не задействует ни разума, ни сердца. А ведь наш Бог – не Бог автоматов. Его в первую очередь интересует настрой твоих мыслей и твоей воли. Это они должны сказать: верую! Это они должны преклонить колени перед своим Создателем и Господом. Поэтому ты будешь подвергнут испытанию. Оно вынудит тебя, прежде всего, углубить познания в собственной вере, чтобы осознать, в чём тут суть, отделить зёрна от плевел, ибо не истиной, а плевелами иногда бывает заглушён интеллект верующего. Прижатый к стене, ты вновь повторишь, только уже сознательно, по-взрослому, весь, возможно, выученный тобой когда-то наизусть, катехизис.

Испытание также поставит перед выбором твою волю. Перед выбором, который будет трудным и, совершая который, надо будет чем-то пожертвовать. И ты должен будешь ответить, кто для тебя важнее и главнее: Бог или творение? Закон Христа или прихоти тела? Вечное «сегодня» или сегодняшнее выживание в мире?

В первом литургическом чтении этого воскресенья нам рассказали об испытании, которому подверг своих соплеменников библейский Иисус Навин: «Если не угодно вам служить Господу, то изберите себе ныне, кому служить, богам ли, которым служили отцы ваши, бывшие за рекою, или богам Аморреев, в земле которых живёте; а я и дом мой будем служить Господу» (Ис Нав 24, 15). Именно это рано или поздно надо будет сознательно и ответственно избрать: кому будешь служить ты и твой дом.

Двенадцать, услышав обращённый к ним, там, в Капернауме, вопрос, хотят ли они уйти или остаться, ответили устами Петра: «Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни. И мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живого» (Ин 6, 68-69).

Пётр наверняка не был умнее тех, кто ушёл. И наверняка, как и они, не многое понял из пространной речи Господа о Теле, которое надо есть, и о Крови, которую надо пить, чтобы быть одно с Иисусом и обрести жизнь вечную. В голове Петра роилось столько же вопросов и сомнений, сколько и в головах других учеников. Почему же он не ушёл? От отступничества его уберегли вера и любовь. Иисус был тем единственным, кому этот простой мужик с Генисаретского озера верил и кого любил. Но только сейчас, когда ему предложили выбирать, он понял, что кроме того Единого, Которого он когда-то выбрал, выбора больше нет. Поэтому с величайшей убеждённостью подтверждает свой выбор. Его обезоруживающее «куда нам идти?» (Ин 6, 68) звучит, как капитуляция. Уйти не получится. Просто некуда. И он не просто хочет остаться. Он должен остаться! «Я и дом мой будем служить Господу» (Ис Нав 24, 15).

Когда тебя начнут обступать противоречащие вере соблазны, когда в твоём сознании пошатнётся всё, что ты доселе считал незыблемым и несомненным, когда Евангелие покажется тебе пустозвонством, а требования Церкви начнут действовать на нервы, сохраняй покой и здравомыслие. Постарайся осознать, что на кону не то или иное богословское утверждение, не то или иное предписание морального кодекса, не одна или другая слеза разгневавшегося на Бога сердца, а всё. И «сегодня», и «завытра». Пребывание со Христом или уход от Него, поскольку Он не удерживает при себе ученика, который верит Ему лишь иногда и не во всём. Призови же на помощь всё объединяющее вас с Ним прошлое, все погожие дни, когда вам было хорошо вместе, и, осознав, что идти некуда, вслед за Петром повтори: «Господи! к кому мне идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни» (ср. Ин 6, 68).

Сомнения от этого, может, и не развеются. Трудности не исчезнут. Но ты останешься со Христом. А это главное.

Давайте сегодня мысленно перенесёмся в Капернаум. Этого городка уже нет. Разговорчивые экскурсоводы показывают нам руины синагоги, построенной, возможно, на фундаменте той, в которой Иисус возвестил о даре настолько прекрасном, что Ему не поверили. Только это и осталось от несуществующего уже «вчера». Вера и сопротивление. Уходящие и остающиеся. Люди, сказавшие «нет», и люди, которые каждый день вновь и со всё большей убеждённостью говорят «да». Те, кто ещё лихорадочно ищет, и те, кто перестал искать, потому что уже нашли.

Где на самом деле твоё место?