Проповедь на торжество Христа - Царя Вселеннной 22.11.2009: Царь, желающий царствовать
[ ]
22.11.2009, 00:32
Воскресенье,22 ноября Иисус Христос, Царь Вселенной. Торжество Дан 7, 13-14 ; Пс 93(92); Откр 1, 5-8; Ин 18, 33b-37
«Ты Царь Иудейский?» (Ин 18, 33). Иногда люди задают вопросы, хотя заранее знают, каким будет ответ. Пилат ничуть не сомневается в том, какое слово прозвучит сейчас из уст стоящего перед ним узника. Да и вообще – не смешно ли спрашивать такого о царствовании? Галдящая на ступенях у ворот трибунала человеческая стая не слышала вопроса наместника. А если бы услышала, прыснула бы смехом. Этот – царь? Конечно, это они сами подсказали Пилату это слово: «царь». Но подсказали не потому, что верили в царское достоинство Назарянина. Просто этот титул вернее всего привёл бы обвиняемого на крест. А им было нужно именно это. Но каждый из этих кричащих, жестикулирующих, беспорядочно мечущихся по двору мужчин знал, что уж кем-кем, но царём Иисус не был! Ведь они годами наблюдали Его жизнь и отчасти разделяли её с Ним. Они видели, как Он пешком путешествовал по каменистым дорогам Иудеи или Галилеи, как зачастую спал на земле, завернувшись в плащ и дрожа от ночного холода, как ел чёрствый хлеб, запивая его водой из колодца или ручья. У него не было не то что дворца, а даже собственного дома. Иной раз Он жил здесь, иной раз там, иногда завидуя лисам, у которых есть норы, и птицам, имеющим гнёзда (см. Мф 8, 20). Такую жизнь цари, как правило, не ведут. Каков учитель, таковы были и Его ученики. Окружением Назарянина были не армия, нарядные придворные или кланяющиеся до земли невольники, а двенадцать рыбаков, люди простые и грубые, деньгами не сорившие, зарабатывавшие на жизнь собственными руками или жившими на подаяние. По сути дела, они были неплохие ребята, однако на царскую свиту всё же не походили. Не было у них ни лоска, ни образования, да и, что греха таить, смелости. Как показали последние события, достаточно было крикнуть погромче или побряцать мечом, чтобы все двенадцать бросились врассыпную, оставив своего Учителя на произвол судьбы. Люди, ожидающие, какой приговор вынесет Понтий Пилат, всё это знают. Они также знают, что однажды, когда возбуждённая толпа хотела поднести Назарянину царский венец, Он не только не поддался искушению принять власть, но даже тайно ушёл в неизвестное место, как бы желая раз и навсегда решительно отмежеваться от подобных предложений. Правда, пару дней назад случилось нечто совершенно непонятное и резко противоречащее всему тому, что Пророк из Галилеи делал до сих пор. А именно: Он триумфально въехал в Иерусалим. Пусть на осле, но въехал. Позволил возглашать Ему хвалу и бросать под ноги одежды. Столица давно уже не видела ничего подобного. Но организовал эту манифестацию всё-таки не Он. Возможно, она Ему даже не нравилась. В любом случае, Он не воспользовался воодушевлением народа, чтобы посягнуть на трон Давида, хотя мог, конечно. Всё это как нельзя лучше свидетельствует о том, в чём, собственно, все – и священники, и их писари, и весь народ – убеждены: Иисус не является царём, и быть им не намеревается. Примерно то же, что народ и правители, думает и Пилат, глядя на осунувшегося, невзрачного обвиняемого. Ему уже немного жаль, что он задал вопрос о царском достоинстве. Ведь это похоже на насмешку над этим бедным человеком. Но неожиданно этот бедный человек начинает говорить. И не защищается, не оправдывается. Наоборот. Будто уверенный, что обращённый к Нему вопрос был само собой разумеющимся, Он начинает рассказывать о своей власти монарха и о каком-то царстве, которое на самом деле не здесь, но в любом случае где-то есть, где-то существует. И говорит это всё спокойно, владея собой, без тени экзальтации, как о чём-то самом обыкновенном, о чём-то известном всем. Пилат как громом поражён. Он не верит собственным ушам. Поэтому переспрашивает: «Итак Ты царь?» (Ин 18, 37). И снова тот же спокойный, бесстрастный, полный внутреннего достоинства ответ: «Ты говоришь, что Я Царь» (Ин 18, 37). Теперь Пилат уже знает, что этого странного узника он спасти уже не сможет. Что будет вынужден приговорить его к смерти, именно за это «царство», о котором тот хоть и твердит, что «Царство Моё не отсюда» (Ин 18, 36), но всё же это царство. Рим на многие преступления смотрит сквозь пальцы, но если речь идёт о провинностях политических, пощады не знает. Не может её проявлять и наместник Рима на беспокойном Востоке. Иисус тоже знает, что произнесёнными только что словами предопределил свою судьбу. Хотя Пилат и предпримет ещё одну робкую попытку спасти узника, обвинение, относящееся к его царскому достоинству, вернётся с ещё большей силой в разъярённом вопле сброда у ворот и предрешит неизбежный приговор. Однако Иисус не откажется ни от одного из Своих слов. Что ж, есть истины, которые дороже жизни. Есть истины, ради которых человек рождается, живёт и умирает. «Я на то родился и на то пришёл в мир, чтобы свидетельствовать о истине», – говорит узник судье (Ин 18, 37). А истина, великая истина Его жизни, заключается в том, что Он – Царь! За неё Он будет висеть на кресте. Но рядом с Ним там будет висеть большая надпись на трёх языках, надпись-свидетельство, надпись-девиз, надпись-венец: «Иисус Назорей, Царь Иудейский» (Ин 19, 19). Эту надпись будут читать все, проходящие по дороге, и вскоре о царском достоинстве Иисуса узнает Восток и Запад, Север и Юг. Постепенно, как утренняя дымка, развеется клубящийся вокруг креста туман предубеждений и ненависти. Раздетый, висящий на столбе позора человек явит миру истину своего происхождения, истину своей жизни и гибели. Люди ещё раз присмотрятся к Нему, уже другими глазами. «Воззрят на Него, Которого пронзили» (Зах12, 10). Ещё раньше обо всём этом узнает Пилат. Не пройдёт и трёх дней после распятия, а он, встревоженный вестью о воскресении, уже будет знать, Кого отправил на смерть. Он написал: «Царь иудейский». И это была последняя большая ошибка в проведённом Пилатом судебном процессе. Он распял не иудейского царя, а Царя всего мира. Нас удивляет тот факт, что современные Иисусу иудеи не увидели в Нём предвещенного пророками Мессии-Царя. Тем более, достаточно было просто иметь глаза, чтобы, не обращая внимания на, казалось бы, противоречащую внешность, заметить в жизни и поступках Учителя из Назарета черты, присущие тем, кто правит и господствует. Правда, Иисус немало постарался, чтобы скрыть своё королевское достоинство покровом смирения и унижения. Но, несмотря на все эти покровы, в Его жизни было многое, что выдавало Его и громко возвещало всем внимательным людям, Кто Он такой на самом деле. Отказываясь практически от всех свойственных правителям примет, Иисус, однако, никогда не отказывался от самого характерного и существенного для монарха: от власти. Он осознаёт эту власть. И это сквозит в каждом Его слове, в каждом поступке. Именно чувствуя эту власть, бóльшую, чем власть всех царей мира, Иисус предъявляет людям такие требования, какие не отважился бы предъявить своим подданным даже наивысший повелитель. Он требует веры в Себя. Требует слепо уповать на Его могущество. Требует уважения к каждому Своему слову. Требует, чтобы Им дорожили больше, чем отцом и матерью, чем домом и имуществом, чем друзьями, семьёй, родиной. Даже больше, чем жизнью. А как смело Он ведёт себя, когда речь заходит об обязательном для всех законе! Одним жёстким «а Я говорю вам» изменяет, уточняет или властно истолковывает суть извечных предписаний и законов Израиля. И устанавливает новые, которые будут обязательны для людей всех времён, всех рас и народов. Много Он с нажимом подчёркивает, что представляет власть самого Бога. Ощущение безграничной власти соединяется в Иисусе с ощущением силы. Этот человек не боится никого и ничего. Ни на кого не оглядываясь, Он всем говорит правду в глаза. Своим ученикам Он пытается внушить ту же смелость, веля им не бояться мира или гонений, поскольку Он, их Учитель, сильнее всех на свете и окончательная победа когда-нибудь будет за Ним (см. напр. Лк 21, 14-19; Ин 16, 33). И, как бы желая доказать, что все эти слова не похвальба безумца, Он приказывает ветрам и морю, болезням и смерти, и они подчиняются Ему. Даже бесы трепещут перед властным мановением Его руки и исполняют все Его приказы. Нет, Иисус не скрывал, Кто Он такой на самом деле. И тем не менее, окружавшие Его толпы не допускали мысли, что перед ними стоит Царь. «Не плотников ли Он сын? не Его ли Мать называется Мария?» (Мф 13, 55). Земное зрение человека всегда упиралось в это простое происхождение, в этот потёртый плащ, босые ноги, смирение и нужду, которыми прикрыл своё могущество «Царь мира». Лишь немногие смогли преодолеть этот заслон и по примеру Нафанаила имели смелость воскликнуть: «Равви! Ты Сын Божий, Ты Царь Израилев» (Ин 1, 49). В этом наш мир и по сей день изменился очень мало. С какой лёгкостью мы замечаем в Иисусе всё: учителя, пророка, философа, общественного деятеля, филантропа, и даже коммуниста, но только не того, кто имеет право чего-то требовать от нас и царить в нашем сердце. Потому-то, хоть мы все и восхваляем Его наперебой, никто не проявляет особого желания слушаться Его повелений. Разумеется, удобнее расчувствоваться над яслями и вертепом, удовлетворить своё любопытство описанием чудес в Евангелии, восхититься притчами о блудном сыне или заблудшей овце, и даже проявить сочувствие к мучительно страдающему человеку, чем, переступив через ни к чему не обязывающие сантименты, предстать перед своим Царём и по-мужски сказать Ему: «Приказывай, Господи! Твой слуга слушает Тебя!». Но только в этом слове подчинения своей воли, в этом жесте готовности ко служению и заключается всё истинное христианство. Без сомнения, нелёгкое. Но что поделать? Другого нет. До какой плачевной степени мы иногда упрощаем себе всё это! Многие из нас ценят Евангелие и охотно вчитываются в него лишь до тех пор, пока не услышат среди его слов приказа, обращённого к сердцу. Как только путь нашему своеволию или эгоизму преграждает хотя бы одно требование Христа, мы уже делаем обиженную мину и вместе с Пилатом спрашиваем: «Ты Царь?» Ну так сегодня мы эту истину услышим. Он – Царь! Да! И, как царь, Он хочет царствовать! И, как царь, Он имеет право входить в жизнь своих подданных, отдавать приказы и требовать послушания! Ему недостаточно красивых слов о нашей лояльности и набожных «ох» и «ах», в которых выражается наша религиозная сентиментальность. Настоящие подданные исполняют волю Законодателя. Их послушание является наилучшим подтверждением их верности и преданности своему господину. В торжество Христа Царя мы должны провести испытание совести: подчиняемся ли мы законам Бога? верны ли мы Евангелию? Прикладываем ли все старания к тому, чтобы все признали в Иисусе того, кем Он желает быть для мира – Владыкой и Господом? Пусть ежедневно повторяемая в молитве просьба «да придёт Царство Твоё» откроет этому царству путь сначала в нашу собственную жизнь, поскольку Божий порядок, Божий мир и Божья справедливость в нашем мире зависят (кто знает, насколько сильно) от того, станет ли «Иисус Назорей, Царь Иудейский» (Ин 19, 19) царём также и моего маленького сердца!
E-mail: catholic@lietuvoje.info 
Воскресенье,22 ноября 
